Мы не будем останавливаться на вопросе переселения европейского бобра (Castor fiber). Отметим только, что большая часть бобров, живущих ныне в Финляндии, имеет канадское происхождение. Взамен местных бобров, истребленных в середине XIX столетия, были завезены норвежские и североамериканские. Акклиматизация американского подвида прошла успешно. Бобры, встречающиеся в Польше, ведут происхождение, вероятно, также от канадских бобров, незадолго до второй мировой войны убежавших с ферм, расположенных на территории тогдашней Восточной Пруссии. И на Украине уже издавна существует колония канадских бобров.

Среди хищников особый интерес представляет енотовидная собака (Nyctereutes procyonoides). Не так давно этот величиной почти с лису зверь начал с востока проникать в леса ГДР. Родина енотовидной собаки - Япония, Корея, Китай, СССР (Дальний Восток). В ходе обширных мероприятий по акклиматизации пушных зверей, проводившихся в Советском Союзе, енотовидных собак выпустили во многих районах от Украины до Карелии. Так же как и ондатры, они стали активно расселяться. Сейчас их можно встретить в Финляндии (1935), Швеции (1945), Польше (1962), Румынии (1956), Венгрии и ЧССР (1955). Впервые енотовидные собаки в ГДР отмечены в 1965 году (в 1967 году их уже встречали многие). Надо сказать, что еще в 1962 году одна собака была убита в Вестфалии. Но в этом случае не было уверенности, что речь шла не о сбежавшем животном. Вскоре, однако, в Баварии убили еще одну енотовидную собаку, так что, по всей вероятности, это уже были первые попытки проникновения вида в новые области.

Встретив в лесах Центральной Европы зверя, похожего на енотовидную собаку, нужно тщательно присмотреться: енотовидную собаку легко спутать с енотом-полоскуном (Procyon lotor). В ГДР пока что, пожалуй, больше шансов наткнуться на енота. Дело в том, что до второй мировой войны во многих районах их разводили на фермах. Вполне допустимо, что время от времени кто-нибудь из этих прекрасно лазающих зверей удирал на волю. Так как на родине,  в южной Канаде, еноты хорошо переносят суровые зимы, климат Центральной Европы оказался для них вполне подходящим. Впрочем, как в Германии, так и в различных районах Советского Союза енотов выпускали и преднамеренно.

Многие считают енотов нежелательным приобретением нашей фауны, так как они причиняют немало вреда, главным образом разоряя птичьи гнезда. Тем не менее первое время после выпусков (1930- 1935) они находились под охраной закона. Да и теперь их чаще оберегают, нежели борются с ними. В Гессене и Эйфеле енот давно уже стал обычным явлением, но и восточнее Берлина имеется популяция, насчитывающая больше сотни особей. Начало ей положили еноты, разбежавшиеся в 1945 году с фермы в округе Штраусберг.

Подобная же история произошла с американской норкой (Mustela vison). Это очень близкая родственница европейской норки (М. lutreola); в последнее время их даже склонны считать подвидами одного вида. Европейская норка водилась прежде и в Германии, но сейчас сохранилась только в восточной части Европы и кое-где во Франции. Американская норка успешно акклиматизирована в Англии и Скандинавии, чего не скажешь о континентальных районах Западной и Центральной Европы. В СССР ее выпускали с 1933 года сначала в Сибири, а потом и в европейской части.

В интересах спортивной охоты в Европе пытались акклиматизировать различные виды оленей. Широкого распространения эти попытки не получили, но все же в Англии и Франции можно увидеть вывезенного из Китая и Кореи водяного оленя (Hydropotes inermis). В этих же странах местами встречается и маленький олень-мунтжак (Muntiacus muntjak). Этот олень родом из Юго-Восточной Азии; живет он и на больших индонезийских островах. На двух островах у берегов Югославии (в том числе на Бриони) прижился олень аксис (Axis axis), также завезенный из Юго-Восточной  Азии.


Пятнистых оленей (Cervus nippori), которые вообще-то живут в Японии и восточной Азии, можно увидеть во многих местах. В ФРГ, например, мы встретим мелкую японскую форму (она меньше лани), в Англии, Шотландии, Дании, Австрии, Франции и СССР живет более крупный уссурийский подвид. В одних местах олени живут на свободе, в других их держат на огороженных участках. В Финляндию в 1933 году были ввезены североамериканские белохвостые, или виргинские, олени (Odocoileus virginianus). Они быстро размножились и расселились по южной части страны. К 1968 году их поголовье оценивали уже в 5000 особей.

Для обогащения охотничьих угодий были предприняты опыты и по акклиматизации представителей семейства полорогих (Bovidae). Самым важным было переселение муфлонов (Ovis ammon musimori). В   историческое   время  на  Европейском  материке они не встречались, поэтому поговорим о них подробнее, опустив вопросы расселения альпийского горного козла, серны и домашних коз. Сейчас муфлоны водятся во многих странах Европы. По данным Нитхаммера, к 1955 году здесь жило около 14 000 муфлонов, лишь четвертая часть которых населяла Корсику и Сардинию, свою родину. С первой половины XVIII века ведет начало австрийская популяция. Но основная масса муфлонов находится в ЧССР, где их акклиматизацией начали заниматься в прошлом столетии. В Германии муфлонов стали выпускать лишь с начала нашего века. В ГДР поголовье муфлонов в 1969 году достигло примерно 1300. В ФРГ их, вероятно, вдвое больше.

В Гренландии и на островах Канадского архипелага живет мускусный бык, или овцебык (Ovibos moschatus). В 1900 году его завезли в Швецию, а позднее в Исландию, но вскоре он там исчез. Более успешным было переселение мускусного быка на Шпицберген (1929); возможно, этому способствовал более сухой климат острова. Выпустили его и в Норвегии (Доврефьелль и южнее), где и поныне, вероятно, еще существует небольшая популяция. Очень долго в Высоких Татрах жили бизоны, но к 1932 году эта популяция погибла. В Шорфхайде, на мысе Даре и в других местах незадолго до 1939 года были выпущены зубробизоны, но их погубила война.

Теперь поговорим о переселении трех других видов млекопитающих. Эти попытки особенно наглядно демонстрируют, как далеко могла бы зайти переделка фаун, если бы каждый мог переселять животных в соответствии со своими желаниями и средствами.

Например, в Центральной Европе некоторое время жили такие экзотические звери, как броненосцы. Известно, во всяком случае, что в 1888 году шестипоясного броненосца выпустили на юге Германии и спустя 10 лет он все еще жил на том же самом месте. Едва ли менее необычными были кенгуру, которыми также пытались обогатить животный мир средней полосы. И если сегодня в Европе нет акклиматизированных кенгуру, это связано не столько с их недостаточными приспособительными возможностями, сколько с тем, что животных перестреляли браконьеры.

Неоднократно выпускали рыже-серого валлаби (Macropus rufogriseus), кенгуру средней величины. Для его акклиматизации имелись особенно хорошие предпосылки, поскольку климат южной Европы похож на климат Тасмании, родины этого вида. К тому же валлаби, как и наши косули, живут не только в лесу, но и в открытых местностях. В 1887 году у Хаймерцхайма (округ Бонн) выпустили пять животных. К осени 1893 года их число возросло до 35-40, причем они пережили одну очень суровую зиму. Смерть обоих лесничих, под присмотром которых находились кенгуру, позволила браконьерам перестрелять всех животных, приученных приходить на подкормочные площадки. (Случайно уцелевшие особи попадались до 1895 года.) Вскоре после этого граф Витцлебен приказал выпустить в своем поместье Альтдоберн (округ Калау), кенгуру того же вида. И здесь кенгуру чувствовали себя хорошо. Они благополучно размножались, но затем владелец велел всех перебить, потому что эти прыгающие звери якобы беспокоили и пугали косуль. У Крибловитце в Силезии кенгуру жили на свободе с конца прошлого века до окончания первой мировой войны. Лишь неурядицы и бедствия послевоенного времени погубили и эту популяцию. Еще раньше колония кенгуру на одном из островов Ла-Манша стала жертвой солдат английского гарнизона.

Не менее, чем встречей с кенгуру, мы были бы поражены, наткнувшись в нашем лесу на обезьян. В общем обезьян принято связывать с тропиками, а ведь это не совсем так. Небольшая местная популяция обезьян живет в Европе на скалах Гибралтара. Это передовой форпост магота (Масаса sylvana), почти бесхвостого макака величиной с пуделя, родина которого - северо-западная Африка. В начале XIX века на скалах жило 130 обезьян. Возможно, это были остатки естественной популяции, поскольку здесь известны находки вымерших обезьян. В 1863 году осталось всего 3 животных, после чего завезли пополнение из Марокко. К 1942 году число обезьян сократилось до 7. Вновь привезли несколько обезьян из северной Африки, и к 1955 году поголовье увеличилось до 30.

Жили маготы и в Германии (на территории нынешней ФРГ). Еще до всеобщего увлечения переселениями животных, в 1763 году, граф Мартин фон Шлиффен привез несколько маготов из Африки и выпустил их в лесу своего поместья Виндхаузен у Касселя. Обезьянам помогли прижиться гроты и сторожки, где они прятались от непогоды. Однако через двадцать лет значительно возросшее стадо пришлось уничтожить. Называют разные причины. По мнению одних, это было вызвано надоедливостью обезьян и якобы исходящей от них опасностью. По мнению других, одну из обезьян покусала бешеная собака и, должно быть, боялись, что она успела перезаразить других животных. Обезьян похоронили на опушке леса. Поставленный там памятник свидетельствует об этом успешном эксперименте по акклиматизации.

Еще больше было попыток акклиматизации птиц. Но, несмотря на это, разговор о них будет короче. По сравнению с млекопитающими по-настоящему укоренившихся видов здесь почти вдвое меньше! Этим вопросом детально занимался Нитхаммер, и его выводы можно признать совершенно правильными. А он считает, что если для млекопитающих были успешны 68% попыток акклиматизации, то для птиц они не превышают 13%! При учете переселенцев только из дальних краев для млекопитающих число укоренившихся в Европе видов равно 16, а для птиц - 7. Надо сказать, что эти процентные данные лишь в общих чертах отражают положение вещей. Важнейшей причиной менее успешной акклиматизации птиц было, очевидно, то, что они быстрее, чем млекопитающие, рассеиваются по территории. Это особенно должно сказываться на колониальных видах, которые, если их мало, не могут приступить к гнездованию и блуждают в поисках соплеменников. Кроме того, полувольное содержание млекопитающих в загонах являлось как бы переходом к жизни на свободе, что облегчало укоренение в животных, когда они по желанию человека или случайно оказывались на  воле.