Группа III включает различные вставные колена, оцениваемые от 1 до 9 баллов.

При оценке песни тимбрадос главное внимание обращается на то, чтобы колена строго соответствовали определенной тональности (регистру). Птицы, не отвечающие этому требованию, к оценке не допускаются. Порода тимбрадос была зарегистрирована совсем недавно.

Русская канарейка. Начало канароводства в России следует отнести к XVIII столетию, когда тирольские торговцы стали ежегодно доставлять из Имста в Москву значительное количество канареек. Птиц здесь раскупали очень охотно. В XIX столетии канароводство стало развиваться у нас довольно быстро и в некоторых местностях даже сделалось источником дохода для населения. Так, крестьяне села Полотняный завод (Калужской губернии), не получившие в надел земли и занимавшиеся поэтому различными промыслами, сумели так хорошо наладить разведение канареек, что продажа этих птиц в течение ряда десятилетий давала им существенную материальную поддержку. Канароводство успешно развивалось также в Брянской, Смоленской и Тульской губерниях, а позднее - в селе Павлове (теперь город Павлове на реке Оке) и в Богородске (близ Москвы). Из этих центров русского канароводства птицы поступали на ярмарки, главным образом на Нижегородскую, а оттуда и распространялись по всей стране.

Помимо ярмарок немалую роль в популяризации канареек среди широких слоев населения сыграли в дореволюционный России трактиры, хозяева которых, не имея возможности содержать оркестр, приобретали для развлечения публики хорошо поющих птиц. Такого рода "музыкантами" вначале служили жаворонки, соловьи и перепела, а затем на смену им пришла канарейка - птичка более неприхотливая и, вместе с тем, поющая почти весь год. Владельцы трактиров выбирали для своих заведений наиболее "голосистых" кенаров, - таких, голос которых можно было бы слышать даже сквозь гул толпы. Птички, без устали заливавшиеся в маленьких клетках над головами людей в шумном и прокуренном помещении, производили большое впечатление на многих посетителей, даже не из числа любителей птиц. Так, рассказывали, что Ф. И. Шаляпин и А. М. Горький специально заходили в трактир близ Сытного рынка в Петербурге, чтобы послушать там кенаров. И. А. Бунин не раз упоминал в своих произведениях о "золотой" чужеземной певунье, "заливавшейся над трактирною толпой" и даже посвятил ей одно из своих стихотворений.

В трактирах часто устраивались своего рода состязания пернатых певцов, а потом любители сообща обсуждали достоинства и недостатки прослушанных птиц. Пытаясь улучшить песню своих питомцев, сделать ее более нежной, канароводы Полотняного завода, г. Павлова и некоторых других мест вели систематический отбор наиболее мелодично поющих птиц и одновременно с этим применяли различные способы их обучения. Таким образом они устранили из песни канарейки все наиболее громкие и резкие звуки, усовершенствовали самые нежные, высокие и мелодичные колена. Большинство канароводов использовали в качестве учителей для своих птиц обыкновенных овсянок, больших синиц, синиц-московок, пухляков с их звучным и чистым свистом "тиу-тиу-тиу". В Павлове кроме обыкновенной овсянки держали вместе с канарейками еще и овсянку-дубровника - обитателя заливных лугов Оки. Некоторые канароводы могли удачно имитировать песни диких птиц на специальных дудочках и регулярно насвистывали их канарейкам. Для обучения некоторым коленам применялись иногда и птичьи органчики. Но самыми надежными учителями всегда считались хорошо поющие кенара.

Так у нас к концу XIX столетия была выведена своя разновидность певчих канареек. Их стали называть канарейками овсяночного напева. Каждой части, каждому туру их песни канароводы дали особое название. Чаще всего русские канарейки были желтыми или с небольшими темными пятнами на голове или спине; встречались также и чисто зеленые. Все колена своей песни они пели, как и обыкновенные канарейки, с открытым клювом.

В. П. Гончаров в переведенной им с французского языка книге "Голландская канарейка" (Москва, 1914 г.) упоминает имена наиболее известных московских и павловских канароводов того времени, регулярно получавших призы и медали на выставках канареек. Из москвичей он называет С. И. Рябова, К. А. Филиппова, Н. И. Шелядова, В. Н. Кораблева, Н. М. Деткова; из павловских канароводов выделялись И. А. и М. В. Чиненковы, А. М. Ошарин, И. И. Емельянов и др.

Известно несколько вариантов песни русской канарейки.

Песня канареек Полотняного завода. Я. О. Калинский сообщает, что эти птицы, как правило, должны были начинать свою песню с колена, называемого овсянка; далее следовал мелодичный и нежный тур валик, переходивший затем в серебристую россыпь. После россыпи звучало колено колокольчик, за ним шло очень ценившееся любителями колено кулики и, наконец, дудка - трель глухая, низкая, напоминавшая голос гарцского роллера, или высокая - "светлая". Именно дудкой должна была заканчиваться песня этих канареек.

Песня павловских канареек. В годы, предшествовавшие Великой Отечественной войне, канароводы г. Павлове на Оке культивировали несколько очень интересных линий певчих канареек. Птицы каждого из наиболее квалифицированных канароводов этого города имели какую-нибудь свою особенность пения. Но в большинстве случаев песня павловских канареек начиналась с серебристой россыпи, после которой шли колена: валик, овсянка, синица, кулики и, в заключение, дудка.

Канарейка

С 1910 года очень большой популярностью в России стали пользоваться канарейки Рябовского напева. В отчетах о московских конкурсах записано: "С. И. Рябов - известный разводчик павловской птицы, наиболее сохранившей овсянистый напев". Особенной чистотой звука выделялись у него в то время канарейки, исполнявшие колено колокольчик. По словам любителей, слышавших птиц Рябова в конце 30-х годов, его канарейки имели очень тихую и приятную песню, по нежности и мягкости звука напоминавшую пение гарцских.

В годы Отечественной войны канароводство у нас пришло в упадок, и славившаяся когда-то в России порода канареек овсяночного напева значительно ухудшилась, а птицы Рябовского напева почти совсем перевелись. После войны интерес к канарейкам стал снова быстро расти и, надо надеяться, что наши канароводы сумеют возродить прежний мелодичный напев этих птиц или создадут новую породу.

Основными коленами песни русской канарейки можно считать следующие:

Россыпь - длинная звонкая трель, создающая впечатление стремительной "россыпи" звуков. Словами ее можно передать приблизительно так: "ри-ри-ри-ри-ри". Чем выше и легче звучит эта строфа, тем приятнее ее звучание для слуха. В зависимости от характера звука различают серебристую и металлическую россыпь, а также некоторые другие ее варианты.

Овсянка - длинный ряд нежных мелодичных звуков более низкого тона, следующих друг за другом уже не с такой стремительностью, как в россыпи. У некоторых канареек эта часть песни действительно напоминает нежную, звенящую и замирающую к концу строфу обыкновенной овсянки. Различают несколько вариантов этого колена: высокотональную, отбойную и обыкновенную овсянку.

Отбой - сравнительно медленное и недолгое (5-6 раз) повторение отрывистых звуков, приблизительно передаваемых словами "тон-тон-тон". У некоторых птиц этот звук неприятно искажается и слышится как надоедливое "ти-ти-ти" или "тя-тя-тя". Такой вариант отбоя считается очень большим браком.

Колокольчик - длинный ряд звуков, напоминающих звон маленького колокольчика. У некоторых кенаров эти звуки отличаются кристальной чистотой и очень украшают песню.

Синицы - двухсложный мелодичный тур, напоминающий пение большой синицы - "ци-фи, ци-фи, ци-фи" (обычно первый слог ниже, второй выше). Но, к сожалению, у большинства кенаров это колено отсутствует или звучит искаженно.

У очень немногих кенаров можно услышать еще один очень интересный тур песни, который звучит примерно так: "кули-кули-кули". Этот тур обычно называют кулики.

Кроме перечисленных, в песне кенаров встречаются колена, напоминающие напевы других птиц, или сымпровизированные самим кенаром и звучащие очень красиво. Такие колена называют вставными.

С 50-х годов наши любители стали культивировать у своих птиц особое начало песни - запевку. Это своего рода вступление, за которым в определенном порядке следуют основные и вставные колена песни. Особенно интересно звучит запевка, называемая стрижиный тройник. Это негромкое трехкратное повторение призыва летящих стрижей. В других случаях запевка может представлять собой особую короткую трельку; есть птицы, быстро повторяющие ее два и даже три раза.

Все резкие, трещащие звуки считаются браком. Громкие соловьиные колена также отвергаются.

Я не берусь перечислять все те колена, которые фигурируют в различных вариантах песни канареек, выращиваемых в разных местах Советского Союза. А вариантов этих несколько и каждый имеет своих активных приверженцев, которые предпочитают его всем остальным. И, тем не менее, приходится глубоко сожалеть, что наши канароводы все еще не пришли к единому мнению относительно того, каким же должен быть стандарт русской породы певчих канареек. Пусть это будет не просто одна порода, а два или даже три ее варианта, но каждый из них должен иметь постоянный, точно отработанный и характерный только для него набор колен песни со своей шкалой оценки, а может быть еще какие-то .свои внешние признаки, например окраску оперения, размеры, экстерьер. Без этих необходимых условностей мы не можем экспонировать наших птиц на международных выставках. Жаль, что русская канарейка остается неведомой для зарубежных любителей.

Еще несколько слов о пении кенаров-самоучек. В общей сложности их, пожалуй, больше, чем "ученых". Ведь далеко не все любители канареек специально интересуются их пением. Поэтому и у нас, и за границей издавна ведется нескончаемая линия самых обыкновенных "беспородных" канареек. Не стесненные рамками той или иной "школы", они поют так, как могут, в меру своих возможностей комбинируя унаследованные элементы песни с индивидуально приобретенными. Конечно, бывают среди них и посредственные исполнители - с излишне резкими и громкими коленами песни, однако многие поют так приятно, что заслушаешься. Наши канароводы часто называют их канарейками "лесного напева".

Литература: Лукина Е. В. Певчие, цветные и декоративные канарейки. - 3-е изд. - М.: Лесн. пром-сть, 1987. - 144 с. ил.