Теперь стоит задаться вопросом: что лучше для популяции или даже для всего вида: чтобы каждая семья вырастила в голодный год по одному здоровому слетку или по три больных и хилых птенца? Ответ однозначен - один здоровяк оказывается более жизненным, а стало быть, и более полезным для вида. Тут же возникает следующий вопрос: почему бы канюкам не откладывать одно, а не два-три яйца? Но вдруг год окажется "сытым"? И можно бы было вырастить трех молодых, да яйцо только одно. Опять для вида невыгодно. Вот и получается, что 2-3 яйца откладываются как бы в расчете на лучшие, оптимальные условия. Если же еды окажется мало, поправки вносит каннибализм, позволяющий число птенцов привести в соответствие с наличными пищевыми ресурсами.

В конечном счете каннибализм - одно из приспособлений вида для выживания в постоянно меняющихся условиях питания. И не единственное, есть другие: способность к перемене кормов, ежегодные переселения части популяции (нередко значительной) в богатые пищей места и т. п.

В охотничьих повадках канюка мало примечательного. Так оно и должно быть: разнообразие кормов заставляет быть универсалом, ведь каждая добыча требует особого подхода. Владея широким набором охотничьих приемов, хищник не достиг сколько-нибудь выдающихся результатов ни в одном из них. Он далеко не так стремителен, как сапсан, не столь силен, как орлы, и не так ловок, как ястреба. Впрочем, такова судьба большинства универсалов в природе. Здесь как бы приходится выбирать: либо уметь классно делать что-либо одно, либо средне - многое. Среди пернатых хищников встречаются как узкие специалисты, так и универсалы, однако в наш век стремительных преобразований природы универсалы чувствуют себя, пожалуй, уютнее. И численность их повыше, и распространены они пошире. А все потому, что приспосабливаются они ко всяческим изменением быстрее. Не будем далеко ходить за примерами: канюк и коршун - самые что ни на есть универсальные хищники (особенно в отношении пищи). Так они и занимают по численности твердое первое место среди своих собратьев, составляя вместе около 2/3 общего их количества во многих регионах нашей страны.

Излюбленная манера охоты канюка - кружить над полями, высматривая с высоты 30-50 метров зазевавшихся полевок. Летая над полем, просторной поляной или вырубкой, он время от времени как бы приостанавливается и зависает в воздухе, трепеща крыльями наподобие пустельги (только менее изящно). Повисев так секунду-другую, складывает крылья и бросается на добычу. Без особого, как правило, успеха: поимкой жертвы завершается одна из 7 или даже 10 атак. Ничего не поделаешь - не специалист.

Другой обычный способ охоты канюка - долгие "дежурства" где-нибудь на ветке или столбе у дороги, просеки, возле небольшой полянки или просто на опушке. Здесь он подкарауливает тех же мышевидных грызунов (но уже не серых, а чаще рыжих полевок), крикливых слетков дроздов, юрких землероек и даже подземных жителей - кротов, прокладывающих свои поверхностные ходы или вылезающих по какой-либо причине на дневной свет. В годы малой численности мышевидных грызунов канюки устраивают свои сторожевые посты у лужиц, в долинах речушек, близ прудов, где взимают дань с лягушачьего царства.

Иногда птицы не подкарауливают, а выискивают добычу, перелетая по редколесью (или вдоль опушек. Из таких "инспекций" они возвращаются с самыми разнообразными, а подчас и неожиданными трофеями. Бывали случаи, когда они приносили небольших, но хищных и очень ловких ласок, колючих ежей и даже ядовитых гадюк.

Очень редко канюк пытается отнять добычу у кого-нибудь, кто послабее. Зимой близ Мюнхена видели, например, как он отобрал водяную полевку у самца пустельги. Когда очень уж голодно, промышляет рыбок, гусениц, жуков и даже дождевых червей. В Бельгии как-то подсчитали, что за 9 минут канюк склевал 54 червяка, а на юге Швеции осенью наблюдали коллективную охоту за червями двух десятков птиц.

Есть такая русская поговорка: "И швец, и жнец, и на дуде игрец",- примерно так канюк и охотится. Но при всем том главная добыча канюков, в иные годы составляющая более 90% их рациона,- мышевидные грызуны. Среди них на первом месте чаще всего стоит один из серьезнейших сельскохозяйственных вредителей в средней полосе - обыкновенная полевка. Из других кормов определенное значение имеют кроты, землеройки, лягушки, ящерицы, птенцы и слетки некоторых птиц. Среди последних изредка попадают в лапы канюков пуховички куриных: два-три рябчонка за лето..., кто без греха! Но находились энтузиасты охраны дичи, полагающие этот "ущерб" достаточным, чтобы объявить канюка - подлинного врага всяческих мышей и полевок - вне закона. Пришлось даже провести специальные исследования для определения величины этого "урона" охотничьему хозяйству. Выяснилось, что даже в богатом дичью охотничьем хозяйстве (там, где дичи мало, канюки ее вообще не трогают) и даже в годы низкой численности основного корма (мышевидных грызунов) все канюки вылавливают не более 1-2% молодняка диких куриных.

И все-таки в требованиях охотоведов выявить охотхозяйственное значение канюка была своя логика. Дело в том, что численность мышевидных грызунов, как известно, резко колеблется по годам, а примерно раз в 4 года они почти совсем исчезают с наших полей. Нас, как, впрочем, и охотоведов, интересовал вопрос: что же едят канюки, когда грызунов нет? Не переходят ли они в таких случаях на добывание молодняка куриных? - резонно сомневались работники охотничьего хозяйства. Сейчас мы можем ответить на это совершенно определенно - нет, не переходят. В таких случаях главным "заменителем" грызунов оказываются лягушки, составляющие в некоторые годы до 70% добычи отдельных пар канюков. Да, именно лягушки становятся для канюков вроде бы эрзац-мышами, но отнюдь не птенцы тетеревов и рябчиков. Это обстоятельство сыграло весьма существенную, если не решающую роль в снятии претензий к канюку деятелей охотничьего хозяйства. От "иска" к самому многочисленному в наших лесах представителю пернатых хищников пришлось отказаться - благодаря... лягушкам. Припоминаете: "лягушки канюка спасли"?

Канюк (Buteo buteo)

Эрзац есть эрзац. Мы не раз убеждались в этом, долгими часами наблюдая за интимной жизнью выводков из шалашей-засидок, понастроенных нами на деревьях в 4-6 метрах от канючиных гнезд. Какая суматоха учиняется на гнезде, когда глава семейства появляется с полевкой в когтях! Самка почему-то остервенело бросается на супруга и после короткой схватки буквально вырывает у него добычу. Зачем такая агрессия, для нас до сих пор осталось загадочным, поскольку и в отсутствии хозяйки самец никогда не давал ни малейшего повода заподозрить его в стремлении утаить добычу от собственной семьи. Птенцы тоже по мере сил участвуют в свалке, норовя первыми пробиться к лакомому куску. Когда пуховики еще маленькие, они проявляют свою заинтересованность громкими требовательными криками и настойчивыми попытками обратить на себя внимание мамаши. Ну, а когда подрастут, молодые канюки уже не дожидаются, пока их кто-то накормит. Они стремительно кидаются к добыче и начинают потасовку, пока какому-нибудь счастливчику не удастся, наконец, проглотить полевку. После этого мир в семье воцаряется как по мановению волшебной палочки. Мгновение назад взъерошенные и отчаянные соперники превращаются в закадычных друзей. Они даже поправляют друг другу перышки.

Совсем иная встреча ждет самца, принесшего лягушку. Правда, поначалу в гнезде поднимается тот же гвалт. Но лишь только его обитатели уяснят, что принес им папаша, интерес к добыче тотчас угасает. По очереди осматривают они лягушку, даже трогают ее или зачем-то перекладывают с места на место, но есть упорно не желают. Самка тоже остается равнодушной к такому подношению, но отнюдь не к самцу. Она сразу же начинает часто-часто, с какими-то скандальными интонациями кричать на него, не успокаиваясь до тех пор, пока не прогонит неудачливого охотника за новой добычей.

И уж совсем ледяное равнодушие встречает самца, когда он принесет... жабу (такое с ним хоть и редко, но случается). А какой у него в это время бывает вид! Конечно, недопустимо приписывать птицам человеческие эмоции при описании их поведения. Но ведь умеем мы по десяткам мелких деталей узнавать, например, что щенок провинился, а кошка чем-то довольна. Так вот, хотите верьте, хотите нет: когда самец приносит жабу, ему бывает стыдно! И держится он как-то виновато, и улизнуть с гнезда старается побыстрее. Есть чего стыдиться: гастрономические достоинства жабы, видимо, никудышные. Да и кожа у жаб прочнейшая - не только птенцам, но и взрослым канюкам не сразу удается порвать ее. К тому же жабы удивительно живучи: побывав в когтях хищника, они не погибают, а частенько начинают ползать по гнезду, в конце концов сваливаясь. Шлепнувшись с 10-метровой высоты, жабы иногда умудряются остаться в живых.

Такого рода картинки можно наблюдать во времена, когда пища в изобилии. Совсем иное бывает в годы голодные, когда мало на полях мышевидных грызунов. Тут уж птенцы не отказываются ни от лягушек, ни даже от жаб.

Отсутствием аппетита, как мы не раз убеждались, птенцы канюка не страдают. Наблюдения показали, что за день семья канюков съедает примерно 10-12 добытых животных, т. е. в среднем 300--400, иногда до 500 граммов пищи. Было также замечено, что в обильные пищей годы вылов мышевидных грызунов заметно увеличивается - до 15-20 и даже 30 зверьков в день. В такие времена, по самым скромным подсчетам, каждый выводок канюков за лето истребляет 500-1000 серых полевок - вредителей сельского хозяйства. Общая дань, взимаемая семейством канюков, 3-4 тысячи полевок или других грызунов в год.

Размер ущерба от грызунов точно определить, конечно, затруднительно, но можно уверенно считать, что каждая полевка, выедая зелень и семена, снижает урожай примерно на килограмм зерна за сезон. Нетрудно отсюда подсчитать (с учетом того, что вылавливаемые к осени полевки успели уже немало чего съесть): только одно семейство канюков за лето сберегает примерно полтонны зерна! На полях же каждого колхоза в нашей средней полосе охотится десяток, а то и больше пар канюков, сберегающих уже несколько тонн хлеба. Это ли не помощь народному хозяйству! Действительно, канюк - хищник поистине замечательный!

Человека, тем не менее, канюк побаивается, видно кампания борьбы с "вредными" хищниками кое-чему его научила. Правда, не всякого человека. Проходящие неподалеку от гнезда пастухи со стадом и собаками особых эмоций у него не вызывают. Привыкли птицы постепенно и к нашим громоздким сооружениям, воздвигаемым подле их гнезд. Если в первые дни наблюдений из шалаша-засидки мы боялись шевельнуться, чтоб не спугнуть птицу, то уже к середине периода выкармливания занятые кормежкой канюки не обращали внимания ни на шуршание блокнотов, ни на щелчки фотокамер и даже подчас нарочитое покашливание. Если канюков не обижать,- а обижать их ни в коем случае не следует,- можно вернуть доверие к человеку этого стража наших полей.

У нашего канюка есть много родственников (26 видов!), которые принадлежат к одному с ним роду, но относятся к разным видам и живут по всему свету. Больше всего канюков в Северной и Южной Америке - 18 видов. В нашей стране их намного меньше, всего 4 вида.

Литература: Галушин В. М. Хищные птицы леса,- М.: Лесная пром-сть, 1980.-158 с. ил.