Птиц отряда Гусеобразные называют "пластинчатоклювые": по внутренним краям клюва почти у всех мелкие пластинки, своего рода цедилка или сито такого же примерно типа, как у фламинго. В последнее время, однако, пластинчатоклювых стали называть гусеобразными, по той причине, что у паламедей пластинок в клюве нет. Птицы водоплавающие. По-видимому, 50 миллионов лет, назад, может быть, и раньше произошли от общих с фламинго и голенастыми предков. Тип развития выводковый: через несколько часов или на второй-третий день птенцы уходят с родителями из гнезда к воде, хорошо уже плавают и ныряют.

Два семейства. По мнению других орнитологов, подотряда. Первое - паламедей. Три вида в Южной Америке. Цедильных пластинок на клюве и плавательных перепонок на лапах нет, но плавают хорошо. Довольно крупные птицы, длиной до 80-90 сантиметров и весом в 2-3 килограмма, внешне больше похожи на кур, чем на гусей. На переднем сгибе крыла по два острых роговых шипа. Их не без успеха применяют паламедей, отбиваясь от врагов, и в драке между собой. У рогатой анхимы, кроме того, еще и на лбу тонкий длинный, до 15 сантиметров, роговой вырост. Он торчит вперед словно прут, выросший между глаз! Питаются растениями, живут в болотах и лесах у воды. Любят сидеть и спасаться от врагов на деревьях. Голоса у многих мелодичны, но бывает и гогот, похожий на гусиный. Недалеко от воды строят на земле или даже на мелкой воде большие гнезда. Оба родителя, внешне похожие, насиживают 2 (рогатая анхима) или 5 - 6 яиц.

Второе семейство - утиные птицы. 142-146 видов в странах всего света, кроме Антарктиды, Сахары и Аравийского полуострова. В СССР 57 видов. У всех внутри по бокам клюва цедильные поперечные пластинки или бугорки, а три передних пальца на ногах соединены широкими плавательными перепонками (только у гавайской казарки и австралийского полулапчатого гуся недоразвитые крохотные перепонки соединяют самые основания пальцев). Большая копчиковая железа. Хорошо развиты обонятельные полости, по-видимому, у многих неплохое обоняние. Утки, например, по запаху находят мясо под снегом, чуют и охотника, если он подходит по ветру. Моногамы. Полигамия исключение (мускусные утки и шишконосые гуси). Самцы и самки окрашены одинаково (у гусей, лебедей) или по-разному (у многих уток преимущественно умеренных и северных широт).

В кладке до 16 яиц. Насиживают 20-43 дня обычно только самки. Лишь у черных лебедей, древесных уток и полулапчатых гусей - также и самцы. Под яйца самка подстилает выщипанный у себя пух. Уходя с гнезда, прикрывает им и растениями яйца.

Есть плохо летающие или вообще нелетающие виды. Все прочие летают хорошо, но планировать не умеют (паламедеи планируют!). Половозрелостъ у уток в возрасте около года, но у гаг на третьем году. Гуси первый раз размножаются трехлетние, а лебеди - в 4-5 лет. Сравнительно небольшие (200 граммов - африканские карликовые утки), среднего роста (1,4 килограмма - кряковая утка) и крупные птицы (до 14 и даже будто бы до 22 килограммов - лебеди).

Параллели и расхождения. Итак, утки, гуси, лебеди... Даже поверхностный наблюдатель заметит у них черты определенного семейного сходства. Такая малая, так сказать, бытовая черта: на какой ноге стоят, когда спят или дремлют? На противоположной тому крылу, под которое прячут голову. "Под крыло" - это, впрочем, лишь так говорится. На самом деле прячут они не голову, а только клюв по ноздри и не под крыло, а в перья плеча. А вот фламинго, эволюционный кузен уток и гусей, наоборот, утыкает клюв в плечевые перья той же стороны. Эта, казалось бы, "пустяковая" привычка говорит, однако, о том, что эволюционные пути фламинго и утиных птиц разошлись достаточно давно. Определение тех и других в разные отряды обосновано, следовательно, и с точки зрения этологической.

...Забулькала вода от быстрых собачьих скачков, затрепетало что-то, сорвалась и взлетела над камышами утка. С ужасной паникой сорвалась, с криками, с плеском крыльев. Охотники знают, как это у нее получается. Только над камышами поднялась - тут бах-бах! Но улетела невредимая. Летела над широким плесом, над щетиной тростников. Долго летела и уже никуда, собственно, не спешила, никто за ней не гнался, а все равно ни разу не спланировала на распростертых крыльях, чтобы дать им отдых. А уж парить, как аист, альбатрос или коршун, не умеет никто в семействе утиных.

И, тем не менее, хоть птицы они водоплавающие, не "привязаны" так тесно к небу, как, скажем, коршуны и грифы, часами высматривающие сверху свою добычу, летают утиные птицы хорошо. Перелеты их дальние, а скорость в полете отменная: немногие из птиц обгонят в небе самых быстрых уток. И рекордная высота полета почти предельная в мире птиц: до 10 километров над уровнем моря залетают порой гуси!

Поперечное сечение плывущей утки, а также лебедя и гуся широкое, поэтому у живого корабля в перьях хорошая остойчивость. Гребут под собой попеременно каждой лапой. Лишь ныряя, а лебеди-шипуны токуя, ударяют сразу обеими лапами. Впрочем, немногие, даже и нырковые, утки уходят под воду больше чем на 1-2 минуты. Но про гаг известно, что ныряют они на глубину 20 метров.

Лебедь у кормушки

Белощекая паламедея и два других вида: рогатая анхима и ошейниковая паламедея - весьма своеобразные родичи утиных птиц. На сгибе крыла у них по паре роговых шпор, перья растут равномерно по всему телу, как у пингвинов и страусов (аптерий нет), воздухом наполнены не только большие кости, но и, позвонки и концевые фаланги пальцев. Под кожей тоже хорошо развитая система воздушных мешков. Летают паламедеи не быстро, но парить умеют долго и легко - способность, которой совершенно лишены утиные. Как ни странно, но и утки, которые из воды почти не вылезают, чтобы промыть все перья, должны... купаться. Когда они плавают, вода омывает снаружи лишь перья на животе. К внутренним перьям и к коже она не проникает.

У нырковых уток, например, перьевой "водолазный костюм" устроен так хитро, что даже крылья целиком укрыты от воды. Поэтому, когда утки ныряют, а ныряют они постоянно, крылья их не намокают, всегда сухие, и, вынырнув, птица тут же может взлететь.

Впрочем, и у водоплавающих птиц, не умеющих нырять (у гусей, лебедей и пеликанов), крылья все равно хорошо защищены от воды в перьевых нишах на боках. Поэтому они, особенно по утрам и в полуденные часы, устраивают так называемые "игровые ныряния". Вы их много раз видели: вся гусиная стая, громко шлепая крыльями, с гоготом "бежит" по воде, поднимая фонтаны брызг. Такое коллективное купание основательно промывает не только крылья, но и все перья и кожу под ними, куда вода, хоть весь день гуси будут "мокнуть" в ней, ни разу не попадет.

Утка, которая несколько дней не купалась, не ухаживала за оперением, если ее сразу пустить в воду, может... утонуть. А если и не утонет, то плавать будет плохо, с телом, почти погруженным в воду. Об этом хорошо знают охотники. А те из них, кто этого не знает, рискуют испортить себе всю охоту, И я осмелюсь дать им совет: не держите в квартире, в сарае или в ином другом месте подсадную утку долго без воды, дайте ей хотя бы таз, чтобы она могла намочить перья. Иначе утонет на охоте и крякать будет некому!

Итак, с грязными перьями птицы ни летать, ни плавать не могут. В чем же тут дело? Тончайшие щетинки пера, так называемые бородки, которые, цепляясь друг за друга микроскопическими крючочками, делают его прочным, без воды слипаются и ломаются. Но и после купания или если вы взяли, скажем, птицу в руки (вот почему они так этого не любят) бородки теряют взаимную связь: перо рассекает воздух не упруго, а мягко, как масло нож, и поэтому не получается нужного для полета упора, необходимых аэродинамических сил. Но, если перо сильно встряхнуть, микрокрючки его "запоров" автоматически войдут в соединение друг с другом, и оно снова станет упругим.

Поэтому, искупавшись и выбравшись на берег, птицы клювом отжимают воду. Отряхиваются - трясут сначала всем телом, потом головой. Только совы поступают наоборот. Сильной встряской птицы не только сбрасывают воду с перьев, но и восстанавливают их структуру, без чего летать не могут. Отряхнувшись после купания и приведя перья в надлежащий порядок, утки, гуси и все птицы, у которых есть копчиковая железа, смазывают ее жиром свои перья. Бакланы и тропические их родственники - анхинги после купания сушат еще хвост и крылья, раскинув их в стороны.

Кожа птиц не то что кожа зверей: она совершенно сухая. У млекопитающих каждый волосок снабжен в основании собственной сальной железой, которая смазывает его, чтобы не ломался. У птиц, и то не у всех, есть только одна такая железа: над хвостом, на копчике. Она окружена обычно щитком из твердых перьев. У зверей каждая шерстинка как бы автоматически смазывается. Птицы же вынуждены это делать сами.

Этот каждодневный ритуал выполняется всегда в строгом порядке. Знание его получено с рождения вместе с другими инстинктами. Давят клювом на железу, выжимают из нее, как из тюбика, жировую смазку, берут ее в клюв и натирают сначала перья груди, потом бока, спину, крылья, живот, хвост, перья на бедрах и в последнюю очередь голову. Так как до головы достать клювом, естественно, нельзя, ее смазывают, потирая круговыми движениями о спину, либо, сняв когтями жир с клюва, расчесывают ими перья на голове.

А дело это непростое - все перья смазать. У лебедя их, например, 25 тысяч! Лишь пятая часть на теле, остальные на голове и длинной шее. У кряквы перьев вдвое меньше, но и это немало; у полярной чайки перьев только 6500, а у голубя - 2600. Хорошо смазанное утиное перо "вмещает" много воздуха. Оскар Хейнрот точными измерениями установил: у крякового селезня весом в 1337 граммов под перьями, которые все весили лишь 67 граммов, каким-то хитрым образом умещалось почти три четверти литра воздуха - 650 кубических сантиметров! Понятно, что "надутое" воздухом оперение весьма облегчает и плаванье и полет.

Тут, раз уж мы занялись арифметикой, уместно сообщить еще кое-какие интересные цифры, тем более что касаются они клюва, о котором дальше пойдет речь. Так вот, утиный и гусиный клюв, оказывается, более чувствителен ко всяким прикосновениям, чем наш, скажем, указательный палец, которым мы привыкли, не доверяя часто глазам, все щупать. У нас на кончике пальца на квадратном миллиметре 23 осязательных нервных тельца, а у кряковой утки на клюве по краям нёба на той же площади их 27.