Фауна насекомых тоже имеет обедненный характер; дневных бабочек имеется всего около 60 родов с 140 видами; из типичных неотропических семейств отсутствуют великолепные Morphidae, ядовитые Aeraeidae.

В резком противоречии с обедненным характером фауны рассмотренных групп животных стоит изумительное богатство Вест-Индских островов наземными моллюсками; уже во времена Уоллеса было известно не менее 11 эндемичных родов. Весьма замечательно, что многие из родов антильских моллюсков указывают скорее на связи с Африкой и даже Азией, чем с обеими Америками. По Уоллесу, богатство Вест-Индии моллюсками в значительной мере зависит от сильного развития известняковых геологических формаций, хотя, конечно, является лишь примером черты, свойственной архипелагам вообще.

Острова Галапагос, лежащие под экватором в расстоянии 900 км к западу от Южной Америки, неоднократно упоминались в общей части этой книги в качестве типичного примера, "океанических" островов. Архипелаг состоит из пяти больших и 80 малых островов, причем самый крупный остров - Альбамерла имеет в длину около 148 км. Растительность Галапагосских островов скудна и образована кустарниковыми зарослями, покрывающими раскаленные осыпи вулканического щебня и ютящимися в расщелинах каменных глыб. Фауна чрезвычайно бедна: млекопитающих и амфибий нет совсем, если не считать мыши из рода Hesperomys, которая могла быть завезена из Америки; птиц в настоящее время насчитывают 46 родов, причем 8 родов принадлежат к американской фауне, 1 - арктической и 1 - тихоокеанской, 6 эндемичны, остальные широко распространены. Наибольший интерес представляют, конечно, сухопутные птицы, которых насчитывается 66 видов, из них не эндемичны только одна рисовка (Dolychonyx oryzivorus), да, быть может, сова, почти не отличимая от космополитической болотной совы (Asio brachyotus flammeus). Наибольший интерес представляют эндемичные дрозды-пересмешники (Nesomimus), близкие к американскому Mimus longicaudus, и вьюрки (Geospiza), показывающие сходство с южно-американским родом Quiraca; различные виды населяют различные острова архипелага, на что обратил внимание еще Дарвин (см. гл. 2, 8). Рептилии представлены довольно богато, имеется вид геккона, два вида водяной (морской) ящерицы (Amblyrhynchus cristatus; и родственная ей сухопутная игуана (Conolophus), наконец - два вида змей, что, вообще говоря, несвойственно островам. Наибольший интерес представляют гигантские наземные черепахи, принадлежащие не менее чём к 14 видам, населяющим отдельные острова, например Testudo microphyes, встречаются почти на всех островах, Т. Albingdoni на острове Альбингдон.

Фауна насекомых довольно бедна: дневных бабочек известно всего 70 видов, жуков 73 вида, принадлежащих к 24 семействам. Моллюсков 46 видов, почти сплошь эндемичных, однако эндемичных родов среди них нет.

Происхождение фауны Неогеи. Логический выводим из данных геологии, согласно которым Южная Америка вместе с Африкой и Австралией входила еще в мезозое в состав Гондванской суши, является предположение, что она сохранила в составе своей фауны формы ближайших родичей, которых нам надо искать на других материках, являющихся осколками Гондваны. И действительно можно привести длинный список животных и растений: 1) встречающихся на всех трех материках южного полушария, 2) общих Южной Америке и Австралии со включением Тасмании и Новой Зеландии и 3) общих Южной Америке с Африкой и Мадагаскаром.

Ввиду того, что оба соединения - Южной Америки с Австралией через Антарктиду, равно как и соединение ее с Африкой через южную Атлантиду продолжались, по-видимому, до конца эоцена, можно считать, что животные с таким типом распространения образуют, если брать млекопитающих, наиболее древний слой. К нему определенно принадлежит значительная часть автохтонных обитателей Южной Америки - игуаны среди ящериц, удавы (Boa и Corallus) среди змей, семейство Galaxiidae среди рыб, страусы нанду и солнечные цапли - среди птиц, сумчатые, щелезубы, сирены и семейство осьмизубых грызунов (Octodontidae) среди млекопитающих.

Однако возникает вопрос, почему одни фаунистические связи указывают на связь только с Африкой и Мадагаскаром (удавы, щелезубы, грызуны, сирены), а другие, как сумчатые, - только с Австралией? Наилучшее решение вопроса дает фон-Игеринг, предполагающий, что в эоцене лишь южная часть Неогеи, представлявшая собою остров Архиплату, соединялась через Антарктиду с Австралией, поэтому австралийские связи и по сию пору наиболее ярко выражены в Чилийско-Патагонской подобласти; в то же самое время северная часть Неогеи, представлявшая собою остров, или вернее архипелаг, Архамазонию, отделенный от Архиплаты широким проливом, соединялась с Африкой, благодаря чему и по сию пору африканские связи наиболее выражены в Гвиано-Бразильской, отчасти Антильской, подобластях; вспомним ламантинов, щелезубов, удавов. Впоследствии, когда проливы между архипелагом и отдельными островами Архамазонии исчезли, будучи в значительной мере занесены колоссальным количеством осадков, сносимых с поднимающихся все выше Кордильер, - фаунистические различия Архиплаты и Архамазонии несколько сгладились, но и сейчас еще вынуждают нас отличать фауны Чилийско-Пататонской и Гвиано-Бразильской областей, к тому же приуроченные к совершенно различным ландшафтам. Этим же можно объяснить различия фаун Гвианы, Бразилии и северных Анд, некогда образовавших архипелаг Архамазонию. Таким образом, Неогея представляет собою материк, спаявшийся из отдельных больших островов, что хорошо объясняет некоторые определенно островные черты ее фауны, например бедность копытными. Очень большую роль в сложении фауны Неогеи- имели ее связи с Неарктикой, которые существовали в верхнем мелу и палеоцене, (быть может, возобновились на короткое время в олигоцене), а затем, после огромного промежутка времени, уже несомненно возобновились в плиоцене. Палеоценовая связь дала Южной Америке сумчатых крыс, исчезнувших потом эндемичных копытных, а по мнению некоторых - и неполнозубых, хотя на последних можно смотреть как на группу, самостоятельно возникшую на почве Архиплаты. Несколько загадочно происхождение южно-американских обезьян. Они появляются впервые в олигоцене и вероятно самостоятельно произошли от лемуров, которые могли проникнуть в палеоцен из Неарктики, где они были богато представлены. Как бы то ни было, все эти формы палеоценовой древности, явившиеся как с севера (неарктические иммигранты), так и с востока (эфиопские иммигранты), имели достаточно времени в течение всего олигоцена и миоцена, чтобы образовать чрезвычайно самобытную фауну Неогеи.

Следующим по древности слоем являются: плиоценовые неарктические иммигранты, в значительной мере нарушившие эту самобытность: мы имеем в виду тапиров, лам, кошек, собак, енотов, медведя и др., хлынувших в Южную Америку после образования Панамского перешейка. Несомненно, в течение дилювия не было недостатка и в более новых дилювиальных иммигрантах, которые мигрировали главным образом вдоль Андской цепи, обусловливая неарктический, отчасти даже палеарктический, налет ее фауны. Некоторые из этих позднейших иммигрантов успели заселить лишь самый север Неогеи, например землеройки, принадлежащие к родам Sorex и Blarina.

Большое затруднение для зоогеографов представляет фауна Антильских островов; по своей самобытности и древности она стоит примерно в таких же отношениях к Неогее, как фауна Мадагаскара - к Эфиопии. По-видимому Антильские острова, восприняв наиболее древние элементы своей сухопутной фауны (черепах Testudo щелезубов, моллюсков Суclostonras) очень давно (по мнению некоторых с миоцена} отделились как от Северной, так и от Южной Америк; вероятно, их геологическая история была достаточно бурной и сопровождалась значительными погружениями, в результате чего вымерла значительная часть фауны, которая несомненно была богаче; об этом свидетельствуют ископаемые остатки шиншиллообразных грызунов и неполнозубых (Gravigrada), из которых некоторые достигали величины медведя.

Большинство зоогеографов со времени Дарвина и Уоллеса считают острова Галапагос океаническими, заселившимися путем случайных заносов ветром и течением, что, конечно, вполне справедливо по отношению к большинству элементов их фауны, из которых некоторые несомненно новейшего происхождения. Однако трудно объяснить появление на столь отдаленных островах колоссальных сухопутных черепах, змей, богомола и столь многочисленных моллюсков. Поэтому некоторые современные зоогеографы считают Галапагосский архипелаг остатком затонувшей суши, некогда связанной с Южной и Центральной Америкой. К этому же взгляду примкнул и новейший исследователь Галапагосских островов - У. Бнби. Согласно гипотезе Шарффа архипелаг Галапагос является остатком горной цепи, тянувшейся параллельно Кордильерам от Калифорнийского полуострова через Хуан-Фернандес к Чили. Когда произошло погружение этой цепи,- трудно сказать. Согласно гипотезе Шарффа еще в третичные времена по этому хребту происходил обмен фаун северно-западной Неогеи и Голарктики, в результате чего центрально-американский жук (Callipogon) мог попасть в Китай. Однако погружение могло произойти и раньше.

Наконец, что касается сильно обедненной фауны антарктических островов, включая сюда и Фальклэндские, то в континентальном происхождении ее не сомневается никто, ибо острова эти несомненно соединялись с Южной Америкой. Напомним, что к такому выводу пришел еще в XVII в. капитан Симпсон, пытаясь объяснить наличие на Фальклэндских островах лисицы.

Источник: Зоогеография. Москва, 1938