Провинция Скалистых гор, или Центральная. К западу от 95-го меридиана лес прекращается, и необозримая прерия, встречающаяся кусками и в аллеганской подобласти, становится основной стацией. Чем далее к западу, тем эти прерии, покрытые в начале лета роскошным покровом травы, становятся суше, и, наконец, переходят в безотрадные полупустыни, тянущиеся вдоль подножия Скалистых гор.

Зажатые между высокими облесенными цепями Скалистых гор и Сиерры-Невады простираются необозримые пустыни штатов Аризона, Уайоминг и Колорадо, поросшие чахлыми кустарниками, юкками и колючими суккулентами: кактусами и агавами. Таким образом, мы наблюдаем здесь ясно выраженную зональность, но только зоны имеют не широтное, как в Старом Свете, а долготное направление. Животный мир прерий и полупустынь в высокой степени своеобразен - некогда здесь неисчислимыми стадами бродили бизоны, сохранившиеся сейчас под охраною закона в количестве около 12 000 голов. Едва ли больше количество уцелевших вилорогих антилоп, населяющих самые безотрадные полупустыни Аризоны. В высокой степени характерны для прерий фигуры луговых собачек и полосатых сусликов, стоящих настороже у своих норок; обычны также кенгуровые крысы (Dipodomys) и тушканчики (Zapus): из хищников особенно обычен вороватый койот. Вполне ландшафтными птицами являются красивые желтогрудые луговые жаворонки (Stiirneita neglecta), хотя и не имеющие ничего общего с настоящими жаворонками, но не уступающие им по благозвучности пенья; обычны также забавно токующие луговые курочки (Tympanuchus cupido), рыжехвостые канюки и "пещерные" совы. Рептилии показывают приспособление к пустынному климату появлением таких колючих форм, как ящерица Pifceaosoma, имитирующая среднеазиатских агам; на юге держится и знаменитый ядозуб (Heloderma).

Леса и альпийские луга, покрывающие склоны обеих цепей Кордильер, населены фауной, носящей во многих отношениях канадский характер: так, мы находим здесь из птиц трехпалого дятла и кукшу. В высокой степени характерны индюковые грифы, исполняющие роль санитаров. Из млекопитающих к альпийской зоне приурочен толсторогий баран, снежный козел, пищуха, байбак, особенно же гигантский серый медведь гризли, недаром названный "медведем Скалистых гор".

Калифорнийская провинция занимает неширокую полосу тихоокеанского побережья от Ванкувера на севере до пустыни Хила на юге. Длинный и узкий Калифорнийский полуостров по своей фауне стоит ближе к провинции Скалистых гор. Солнечное лето и мягкая зима делают климат этой страны похожим на средиземноморский. Растительность Калифорнии носит ксерофитный характер, и склоны невысокого хребта Coast range, тянущегося параллельно подножию Сиерры-Невады, покрыты главным образом лесами кипарисов, туй, разнообразных сосен, в то время как для верхних зон Сиерры-Невады характерны леса исполинских веллингтонии или секвой. Особенность фауны этой богатой страны заключается в том, что здесь, распространяясь вдоль прибрежных склонов, столкнулись формы, с одной стороны, палеарктического, а с другой - неотропического происхождения, что накладывает особый отпечаток на основное ядро фауны общесонорского типа. Только здесь встречаются оригинальные горные бобры (Haploodontidae) и похожий на выхухоль шерстохвостый крот (Neiirotrichus); обычны здесь и южные родичи енота - Bassaris и носуха (Nasua); из летучих мышей сюда проникают вампиры (род Macrotus).

Среди птиц здесь имеются весьма своеобразные эндемики, как например - огромный калифорнийский гриф (Rhinogryphus californianus); из колибри встречаются два рода - уже знакомый нам огненосец (Selasphorus) и Atthis, Наряду с ними только здесь встречается палеарктический сычик-воробей (Glaucidium), Среди рептилий необходимо отметить присутствие небольшого степного убава (Lichanotus). Фауна рыб довольно бедна, и тихоокеанские лососи рода Oncorhynchus находят здесь крайний южный предел своего распространения. Фауна моллюсков резко отличается от общеамериканской и приближается к палеарктической: так, мы только здесь встречаем формы, очень близкие к обыкновенной в Европе улитке (Arionta arbustorum).

Высокие пояса Сиерры-Невады населены типичной горной фауной, причем серый медведь, как кажется, достигает на калифорнийских склонах особенно крупных размеров. Словом, несмотря на свои незначительные размеры, Калифорния обладает резко индивидуализированной, самобытной фауной.

Происхождение фауны Неарктики. Припоминая сказанное в 12 и 13 главах, мы легко можем разбить животное население современной Неарктики на фаунистические наслоения различной древности. Богатая фауна млекопитающих, развившаяся на территории Северной Америки в третичном периоде, дошла до нас в виде ничтожных обломков - мы не находим в ней небольших лошадей, верблюдов и носорогов. Если отвлечься от рыб, амфибий, рептилий и птиц, среди которых, конечно, немало форм, возраст которых не ниже мелового (например, американские грифы, индейки, не говоря уже об аллигаторах, черепахах), и сумчатых, остатки которых найдены уже в верхнем меле, то среди плацентарных млекопитающих наиболее древний, вероятно, еще палеогеновый фаунистический слой, образуют, во-первых, насекомоядные - землеройки (Sorex) и шерстохвостые кроты (Neiirotrkhus) и некоторые грызуны (Sdurus), остатки которых известны в Америке с олигоцена. Наличие этого слоя объясняется весьма древней, вероятно палеоценовой континентальной связью Америки и Старого Света, в особенности через Берингову сушу. Поскольку дело идет о вымирающих видах, как Neiirotrichus, - их можно называть палеогеновыми реликтами.

К значительно более молодому слою относятся такие сравнительно специализированные грызуны, как байбаки (Marmota), луговые собачки (Cynomys), мешотчатые крысы (Saccomyidae). Широкая континентальная связь Северной и Южной Америки, открывшаяся в плиоцене, вызвала, как мы знаем, два встречных потока переселенцев. Однако южно-американские млекопитающие, проникшие в это время в Северную Америку, в большинстве случаев вымерли в ледниковом периоде, например гигантские неполнозубые (Megalonyx, Megatherium). У нас нет никаких оснований приписывать проникновению основного ядра современного южно-американского элемента в Северную Америку плиоценовую древность. Следующим фаунистическим слоем, древность которого можно точно датировать, являются животные, проникшие в Северную Америку в плейстоцене, как через Берингову, так и через Панамскую сушу, когда появились из Евразии бизон, лось, медведи, снежный козел, форма близкая к овцебыку, и огромный хищник, может быть близкий к уссурийскому тигру (Felis atrox); надо думать, что с этим же потоком явился и человек. Одновременно Южная Америка дала иглошерста. Опоссум (Didelphys), предки которого попали в Южную Америку из Северной не ранее плиоцена, по-видимому, вымер в Северной Америке в ледниковом периоде, и снова возвратился по его миновании; то же самое относится и к пекари. Огромное значение для формирования современной фауны, особенно Канадской подобласти, имела инвазия полярного биоценоза во главе с мамонтом (Elephas primigenius), имевшая место в конце делювия. К этому времени относится формирование арктической фауны, с ее северным оленем, овцебыком, пищухой и др. Наконец, по миновании оледенения, уже на заре истории и незадолго до "закрытия" дороги через Берингову сушу, в большом количестве проникли мараловидный вапити, почти не успевший измениться за это время, аляскинский лось и многие другие. К тому же времени относится вторичное проникновение южно-американских форм, часть которых была уничтожена оледенением, например ягуар, броненосец, опоссум.

Мы нарочно откладывали рассмотрение отношений Неарктической области к другим областям на самый конец. Лишь теперь, после произведенного историко-фаунистического анализа, мы сможем критически отнестись к общеизвестной попытке многих зоогеографов объединить Неарктику и Палеарктику в единую область северного полушария - Голарктику.

Под впечатлением большого количества родов и даже видов, общих Северной Америке и Евразии, английский зоолог Гейльприн, а за ним Ньютон, объединили фауны всей склэтеровской Неарктики и Палеарктики в одну огромную Голарктическую область. Более внимательное изучение вопроса побудило в 1897 г. Гейльнрина сделать это только по отношению к северным частям обоих материков, иначе говоря - Канадской и Европейско-Сибирской подобластей, отделив Сонорскую и Средиземноморскую подобласти в качестве областей переходных, к Неотропике и Эфиопике. Примерно, в таком же виде это деление фигурирует и у многих современных зоогеографов, например у Арльдта (1907-1936) и Станчинского (1936), хотя обычно из Голарктики выключают лишь Сонору (т. е, нашу Сонорскую подобласть), соединение которой в одну фаунистическую область с восточной Сибирью представляет уж слишком большую натяжку.