Как много потерь ежечасно несли кетиные племена! Но несмотря ни на что самые сильные и счастливые все-таки прорывались до нерестилища. Два-три из десятка. И очень дорогой ценой прорывались: элегантные морские красавцы становились почти уродами и дистрофиками: тело облегчалось вдвое, 97-98 процентов "морских" жиров как не бывало, а с ними "сгорело" более половины белков... Знаменитая по сочности, питательности и вкусу красная лососина превратилась в белую водянистую массу.

А портрет, портрет-то как неузнаваем стал: вместо красивой, серебристой и мужественной головы - черное безобразное страшилище с хищно и криво загнутым вниз носом, навстречу которому скрючилась нижняя челюсть, с пастью, наполненной беспорядочно разбросанными большими и малыми мерзкого вида зубами..,

...Пара светлых, за которой я наблюдал, наконец собралась с силами и приступила к завершающему этапу своей жизни. Самка облюбовала участок для гнезда, очистила его от ила и мусора, и даже наметилась яма в гальке. Оба были озабочены, нервозны, гнали от себя всех и вся. Оба они то и дело ложились на дно боком и судорожно били хвостами. Но гнездовую яму строила в основном она.

Через два дня эта яма была готова - около полутора-двух метров в диаметре и сантиметров тридцать глубиной, в окружении вала выгребенных камней. Вырыла ее рыба для того, чтобы добраться до более свежих родниковых струек, а вместе с тем понадежнее упрятать икру от многочисленных любителей полакомиться ею.

Но странно: я считал раньше, что мечет икру кета просто в общую яму, ан нет! В ней уже было два небольших свеженагребенных бугорка, а теперь супруги колдовали в том месте, где суждено было быть третьему.

К вечеру мне представился завершающий этап откладки икры этой парой. Точно, она вырыла третью ямку, в общей яме разбрасывая гальку еще сильными движениями тела, стоя против течения. Он же бдительно охранял гнездо от вражьих сил и соперников. Затем самка, опустившись в ямку, выпускала красно-оранжевую цепочку икры, свертывавшуюся горкой, самец же в это мгновение закрывал подругу и ту оранжевую горку светлым облаком молок. Раз, другой, третий. И все. Оставалось закрыть этот маленький бугорок и ждать своего смертного часа.

Прежде я задумывался: зачем у кеты на последнем этапе жизни вырастают большие зубы, а теперь понял. Уж больно много было желающих полакомиться около нее. Мало того, что всякая мелюзга и не мелюзга, крутившаяся подле, жадно хватала каждую икринку, ненароком выплывающую из гнезда, - эти захребетники то и дело норовили забраться в гнездо! Нахалы! Прочь гнали всех их оба супруга, но более энергичным был он. Я дважды видел, как после хватки зубастым ртом кеты небольшие ленки обреченно уплывали по течению, кособоко вихляя. Утром мне представилась такая картина: вместе ямы - бугор размером два на полтора. Самка измученно стояла в тени под корнями тополя на страже. Почти все ею сделано. Теперь ее последние дни станут дотлевать скорбно и жалко, умирать она будет около двух недель, пока не иссякнет последняя искра, последняя крупица жизненных сил.

А где же ее друг? Странно: гнездо рыла она, и зарывала она же. Сделал свое дело и смотался? Да. Но возмутиться этим можно было лишь по некомпетентности. Присмотревшись к нерестилищу, я обратил внимание: в среднем на две икрянки приходился один молошник. Стало быть, им свои силы и свои продукты размножения требовалось расходовать экономнее ради общей задачи воспроизводства.

Я подолгу смотрел и на угасающую Светлую у ее гнезда, и на других, а думал не столько о них, сколько о бугре и отложенных в нем икринках, в которых уже началось нечто не менее таинственное, чем загадочные кочевья взрослых. Через 90, а то и 120 дней они превратятся в крошечные личинки с полспички, с пузырьком оранжевого жирка на брюшке, и еще два-три месяца будут подрастать здесь же, в родительском гнезде. Весной, когда личинки превратятся в мальков-пестряток почти со спичку, начнется в своем роде тоже грандиозное кочевье по вешним и летним водам, но в ином направлении - к морю. Малыши достигнут цели через 4-5 месяцев - в августе. Далеко не все приплывут, ибо слишком много встретится желающих проглотить крошечное существо.

Горбуша, или розовый лосось (Oncorhynchus gorbuscha)

Средняя плодовитость летней кеты 2,5 тысячи икринок, осенней - три семьсот. По исследованиям ихтиологов, при икромете уплывает и погибает 22-25, до 42 процентов икринок. Допустим, под бугром оказывается их около двух тысяч у первой расы и три - у второй. Вроде бы достаточно для воспроизводства. Но все же немало икринок остается неоплодотворенными или гибнет на первых стадиях дробления яйцеклетки. В гнездовых буграх за зиму гибнет 70-80 процентов икры, потому что очень трудно жить личинкам в ледяной воде под каменным слоем! Да если он начнет промерзать... А вокруг бдят прожорливые хищники... И потому не приходится удивляться, что из гнезда уплывают вниз по течению, к морю, от двух до трех сотен, а то и несколько десятков мальков на гнездо, моря же достигнет в лучшем случае один из двух.

Сплывая тысячами тысяч струй и потоков, мальки навсегда запоминают их чередование, да так надежно, что через три-четыре года пойдут вспять точно этим же путем. Как запоминают и как вспоминают - никто до сих пор точно не знает.

Впрочем, ученые все больше склоняются к мысли; что отыскивают лососи свои реки по запаху их вод. С блокированными ноздрями рыба блуждает. А тонкость обоняния у нее просто невообразима. Доказано, что семга улавливает в море запахи родной реки за 800 километров, кета же в этом своей родственнице вряд ли уступает. И меньше остается удивления, когда узнаешь, что лососевые способны ощутить в воде вещество, одна часть которого растворена в ста миллиардах частей воды.

Сколько стрессов мальку приходится испытывать день ото дня с той поры, как вынырнет он из каменной родительской колыбели! Он всего боится: света и тени, шума и тишины, громилу-тайменя и шавку-пескаря. Но понемногу все же сплавляется вниз, то и дело передыхая в затишных местах, для путешествия предпочитая дню ночь. В темноте все же безопаснее.

Странные это существа - кетовые малечки. Такие крошки, а во рту острейшие зубки. С аппетитом здорового малыша едят планктон и бентос. Продукты разложения трупов родителей им тоже на пользу, пусть и не всегда прямым путем, а через резко возрастающую массу придонного органического вещества. Так и живут в ставших родными шумных потоках: днем прячутся и воровато питаются, ночью спешат плыть. Лишь выбравшись на просторы Амура, где вода помутнее, "седлают" наиболее быстрые струи и несутся днем. И часто несутся поверху, а тут чайки, крачки - как много пестряток гибнет в их ненасытных желудках!

Но всему приходит конец, и многомесячному сплаву мальков тоже... Море - вот оно. И здесь-то, на привольных, богатых кормами пастбищах, из большеглазой круглоголовой малявки-крохотульки всего за три года вырастает могучий отважный красавец! Серебряный силач! Тот самый, который после долгих странствий по тихоокеанским просторам возмужания ринется в великое безвозвратное плавание до затерянной в горах холодной речушки.

Горбуша - ближайший родственник кеты. В известной мере - ее уменьшенная копия с укороченной жизнью. Средние размеры горбуши-серебрянки, только что двинувшейся на свои родовые нерестилища в Нижнем Амуре: длина 42-52 сантиметра, вес самцов 1,7 (от 0,7 до 3,2) килограмма, самок - 1,3 (0,5-1,9) соответственно.

У этих серебрянок есть и характерная особенность в окраске - пятнистость. Сначала, еще в море, возникает много мелких темных пятнышек на хвосте, в речке более крупные горошины появляются на спине и боках. Вскоре голова чернеет, тело коричневеет, темнеет... И еще более резко, чем у кеты, деформируется тело самцов. Горбуша - точнее не скажешь.

Ее жизненный цикл стереотипно лососевый. Зрелость - в возрасте около двух лет, нерест - в горных речках, личинки появляются через 3-4 месяца - к концу декабря, а в мае-июне чисто-серебристые мальки докатываются до устья реки. К морю они плывут гораздо быстрее кетовых пестряток, потому как жить им в два раза меньше и во всем нужно спешить.

Горбуша теплолюбивее кеты, а потому в северную часть Тихого океана заходит ненадолго. А в пище весьма разборчива - предпочитает высококалорийный харч - рыбу, ракообразных... И потому растет быстрее кеты, созревая менее чем за полтора года, а точнее - за одно лето и зиму, ибо в начале второго лета уже собирается в дальний трудный поход.

Горбуша поднимается по Амуру недалеко - километров до шестисот - семисот. Не выше устья Гура. Входит в лиман в июне сначала одиночно, а вскоре чрезвычайно густыми рунами, потом торопливо разбредается по мелким быстрым речкам и протокам, заполняет многочисленные горные ключи.

Основная часть спешит в Амгунь. Будто бы в нежелании мешать кете нерестится на более быстром течении, выбирая галечник покрупнее. Брачные процессы совершаются в июле-августе, с затуханием к середине сентября. Все почти так же, как у кеты: образование пар, яма, икромет, бугор. И обязательная гибель...