|
Почитать ещеСомик крапчатый (Corydoras paleatus) Колюшка трехиглая (Gasterosteus aculeatus) Сазан (Cyprinus carpio) Тихоокеанские, или дальневосточные лососи (Oncorhynchus) Ленок (Brachymystax lenok) |
Амурские амурыИх два вида - белый (Ctenopharyngodon idella) и черный (Mylopharyngodon piceus): первый питается водными и затопленными наземными растениями, второй - исключительно ракушками. Красивы и стройны. Очень осторожны. Средние размеры - 60-70 сантиметров при весе 5-6 килограммов. Известны экземпляры в 20-30 килограммов. Теплолюбивы. Как активную растительноядную рыбу белого амура широко расселили в европейской части нашей страны. Средней Азии, Казахстане и за рубежом, где она спасает искусственные водоемы от зарастания. Гуляют по широким амурским просторам красивые а сильные рыбы амуры. Белый и черный. Внешне они очень схожи, но первый как бы облачен в крупночешуйную кольчугу из надраенного до ослепительного блеска благородного металла, а у второго она будто мореная, старинно-темная, почти черная. Есть у белого амура много общего с белым толстолобом: оба "южане", оба крупны и красивы, оба широколобы и сообразительны, оба чутки к спаду уровня воды и осторожны, оба признают лишь растительную пищу, и, наконец, оба удивительные мастера рыбьих плясок. ...В детстве мне приходилось бывать на рыбачьих тонях. И какую только рыбу не выцеживали тогда из Амура на моих глазах, и в каких баснословных количествах! Не часто в неводах оказывался амур: обычно он уходит из западни, легко перепрыгивая через дорожки поплавков. Взметнется ракетой, сверкнет светло-золотистой чешуей и, описав плавную дугу до 5-6 метров, уйдет в свою стихию без брызг и всплесков. Но грандиозные пляски амуров мне все же видеть довелось, и помнятся они в таких свежих красках и звуках, словно только что были. ...На июньском подъеме воды зашло как-то в одно из просторных приамурских озер множество всякой рыбы, в том числе и наших белых амуров. То лето было полноводным, рыбы на широких разливах и в озерах плодились, росли, беззаботно нагуливались, готовясь к суровой зиме. В середине августа уровень воды стабилизировался, а через несколько дней стал падать. Крупная рыба эшелонами двинулась в протоку, ведущую в недалекий Амур, но оказалась та дорога наглухо перекрытой от берега до берега заездком, хитроумно сработанным рыбаками из бревен, кольев, досок, плетня и сетей таким образом, чтоб в, его щели уходила с водой только рыбья мелюзга и молодь. И началась для рыб в отрезанном от Амура озере беда. Карась, чебак, коньки, косатки, пескари и прочая некрупная разнорыбица, посуетившись у загороди, нашла в ней хотя и просторные, но подозрительные дыры. Собирались у них, стояли, толкались. А вода уходила все быстрее и быстрее. И пошла в те дыры обеспокоенная разнорыбица. И попала в вентеря... Крупные, умудренные опытом рыбы осторожно плавали под забором в поисках возможности уйти на свободу. Осторожно рыли было ил да песок, но то колья оказывались убитыми слишком глубоко, то обнаруживалась вдоль загородки уложенная прочная сетка. А надежность заслона каждый день проверял водолаз. Медленно ходил он вдоль барьера в своем тяжелом скафандре, с бульканьем испуская густые клубы пузырей и взмучивая воду, и после него даже маленькие лазейки для прорыва осажденных на волю исчезали. Сазаны, щуки, верхогляды, змееголовы, по своей вечной подозрительности и осторожности чуя неладное, в вентеря не шли. Но они искали в заборе низкие места и решили преодолеть их прыжками. И прыгали один за другим. Но не свободу обретали, а плен в натянутых по ту сторону преграды сетях. Совсем не так вели себя белые амуры и толстолобы. Обнаружив глухую забойку в горле протоки, они благоразумно отходили и уплывали в неглубокую яму неподалеку. Табунились. От беспокойства не ели. В самом низком месте ямы, близко подступавшем к берегу, обособился большой косяк амуров, а подальше к разливам выстроились толстолобы. ...Охватили ту яму рыбаки неводищем вскоре после рассвета. Было тихо, огромной зеркальной чашей сияло озеро в зеленовато-буром окружении уже высвободившихся из воды, но еще не обсохших берегов, вскрикивали речные чайки, крачки и кулики, чертили небо поднявшиеся на крыло утиные выводки. На высокой лесистой релке басовито рявкали косули. Озерная гладь жила возникающими и расплывающимися кругами, всплесками. И в этот мир и покой природы грубо вторгались громкие озабоченные людские голоса, скрип весел, плеск раздвигаемой тяжелыми лодками воды. И чем ближе подходила просторная дуга неводных поплавков к брегу, тем больше становилось галдежа, а отсеченная от озера неводом води бело вскипала. Беспокойно запрыгали щуки и верхогляды, тяжело взметывались сазаны и черные амуры, неумело заплюхали и заворочались сомы. Испуганно метались стаи карасей и лещей, малолетних толстолобиков и сазанчиков, бестолково выскакивали чебаки, красноперы, коньки... С шумом оголился до "пояса" громадный желтощек, осветил всю эту сутолоку блеском своих широченных боков и погрузился в воду, оставив о себе короткой памятью крутую волну. Особняком держались толстолобы. Они, первыми почуяв беду, в поисках спасения обежали грозно надвигавшуюся крепкую сетяную стену, отошли от нее, постояли и, словно сговорившись, дружно ринулись на прорыв блокады. Стаями ринулись, стаями высоко взметывались над водою, неловко плюхаясь в нее хвостом. Но прыгали беспорядочно, даже бестолково, и потому немногие обретали временную свободу. В тесную мотню невода попадало их больше... А мотня та, быстро заполнившаяся всякой рыбой, уже тяжело волочилась по дну за крыльями невода, обозначая себя в озерном серебре темной рябью. "Навалились!.. Прижимай подбору!.. Поднимай поплавки выше!.. Выше! - хрипел бригадир. - Вишь - сазан запрыгал, толпыга, счас амур пойдет!.. Сходитесь, не ели, что ли!.." И пошел амур. Пошел стеной, отчаянно и дружно. И потому помнится та картина без увядания. Большие рыбы в крупной блестящей чешуе одна за другой легко выбрасывали свои удлиненно вальковатые увесистые тела на метр-полтора над неводными поплавками и уходили в свой мир, освобожденный от неводного плена, но... запертый глухим забором забойки. Рыбаки, для которых амур намного желаннее иной рыбы, засуетились, стали торопливо поднимать поплавочную подбору невода руками, веслами и шестами. Некоторые рыбы пружинисто ударялись об нее, другие преодолевали... Один, от многих прожитых лет побронзовевший, поболее чем метровый великан угодил самому крикливому рыбаку в голову, и тот оглушенно рухнул в воду, выпуская пузыри. Думалось тогда мне, что рыбий патриарх того рыбака специально выделил. Люди зашумели пуще, засуетились больше, но обронили в суетливой панике поплавки. А амуры все прыгали и сверкали, и не было конца моему удивлению: сколько же их здесь скопилось! Как будто дружно и решительно ринулась в атаку на вражеские стены целая армия, и так много взлетало над водой отчаянных рыбин, и так густо напитался воздух брызгами, что заиграли в ней радуги, птицы испуганно шарахнулись к дальним беретам, а за плеском воды и человеческими криками уже ничего не было слышно... И вдруг все странно стихло - молчало озеро, молчала люди, даже невод на берег не вытягивали. Но все еще слышал я и видел, как кипело амурами озеро, как сверкал ими радужный воздух и как все это слилось в ни на что не похожую пляску. Сейчас все то давнее тоже слышу, а вижу - душой и сердцем. Вот портрет белого амура, как говорится, в полный рост. Голова лобастая, серьезная, даже вроде бы угрюмая, с надменно сжатыми, как у важного сановника, губами. Но туловище как у хорошо тренированного атлета - великолепно сбитое, плотное и вместе с тем изящное. Спина зеленовато- или желтовато-серая, бока темно-золотистые, брюхо и глаза цвета полуденного солнца. По краю каждой броневой чешуи - она у разновозрастных особей размером от копейки до полтинника - темная полоска. А радужина глаз золотистая. Эта рыба растительноядна, причем ее основной корм - трава. Всякая, даже такая относительно грубая, как хвощи, камыш, тростник, рогоз, вейник. В прудовых условиях этот травоед с удовольствием расправляется с сеном, овощами, отрубями, жмыхом, зерном. Ест также мелкую рыбешку, червей, насекомых или измельченное мясо. У него мощные, сильно зазубренные глоточные зубы, через которые грубая пища попадает в длинный пищеварительный тракт мелко перетертой. А ест много, кормится подолгу и потому быстро растет. Почти всегда жирен! Чем теплее вода и больше кормов, тем быстрее нагуливает тело. В Амуре он способен, достичь двухпудового веса, а в более теплых китайских реках известны и полуцентнеровые гиганты. Пятилетние на участке Амура от устья Сунгари до озера Болонь, где этой рыбы больше всего, подрастают до 50-сантиметровой длины и 2-килограммового веса, в Сырдарье же, где ее акклиматизировали, амуры к этому возрасту становятся в полтора раза длиннее и в 3-4 - тяжелее. А вот в водоемах жаркой Кубы растет наш герой просто стремительно: в прудах 3-килограммового веса достигает уже на третьем году жизни, а в теплых водохранилищах при электростанциях он я двухгодовалым уже тянет 10 килограммов. Как выяснили хабаровские ихтиологи Э. И. Горбач и М. Л. Крыхтин, амур в нашей реке созревает и становится взрослым в основном в 8-9, не то в 10 лет, в среднеазиатских же водоемах - в 3-5, а на Кубе - даже в 2 года. Но тут нужно учитывать, что амур обитает на юге Дальнего Востока на пределе видового ареала, активен он здесь всего-то четыре месяца, а две трети года терпеливо переживает суровые холода, в том числе 4-5 месяцев подо льдом в глубоких ямах, зачастую при кислородном голодании. В Сырдарье, а особенно на Кубе, этим рыбам рай круглый год. Легче живется амурам, акклиматизированным и на Украине, в Поволжье, Предкавказье... Но давайте все же уточним размеры нашего амурского амура. До пяти лет он подрастает в среднем по дециметру за год, потом же темпы роета уменьшаются вдвое. Зато вес после пяти лет увеличивается быстрее округленно по килограмму за сезон. 10-летние имеют 67-75 сантиметров от кончика рыла до начала хвостового плавника, при весе 6-7 килограммов. Тем метровым 12-14 килограммовым, которых мне посчастливилось держать в руках, оказывалось по 15-16 лет. А живет амур до 22-24 лет, возможно, и больше. Точнее - способен жить. Эта рыба естественно немногочисленна, во всяком случае в Амуре. Будем судить по, промысловым уловам: начиная с 40-х годов, более полутора тысяч центнеров ее здесь не брали, в то время как уловы сазана были в 10-15 раз больше. В давние 30-40-е годы, когда рыбаки гослова вылавливали до миллиона сазанов в год, амуров в сетях и неводах оказывалось лишь 50-60 тысяч штук, Иными словами - один амур на 20 сазанов.
|
Сейчас на форуме
|